Под покровом ночи, средь самых густых и витиеватых теней, мир никогда не становился лучше. Звёздное небо, яркий лунный свет, игриво скачущий по крышам Врат Балдура, никогда не способны рассеять даже самые темные уголки и переулки города. Тьма всегда останется тьмой. А свет - всегда останется светом, исторически подчёркивая грань между добром и злом. Страхом и уверенностью. Однако, когда живое существо забывает о магии естественного солнечного света, оно уверенно привыкает существовать среди теней. Мягкие лучи не греют кожу, не заливают своим ярким отблеском взор. Но живя так сотни лет, ты забываешь, а какого это?
Астарион забыл. Давно.
И вот. Опять.
Тени. Тьма. Холод и пустота. Разве он и вправду был достоин этого? Разве так мир благодарит того, кто жертвовал ради него своей жизнью? Был на грани! Да, пусть использовал других. Пусть воротил носом, кривил губы, выбирал весьма эгоистичные тонкости, но… в этом мире справедливости не было.
Он тосковал по солнцу. Изнывал по игре теплых лучковой на коже. Мечтал пройтись по залитым дневным светом улочкам города, счастливо улыбаясь. Городские торговцы, глядя на его счастливую улыбку, должны были восхищаться. Но вместо этого он, как отребье, до сих пор скрывался в тени.
- А?! Ну монетку же!
Астарион вздрогнул. Опустил придирчивый взгляд к писклявому детскому голосу и изогнул бровь, отчасти в артистично-наигранной манере. Вопреки желанию съязвить, он улыбнулся своей самой лучшей улыбкой из тысячи возможных и уверенно прошёл мимо. Нос его в неописуемой гордости задрался к небу, словно готовясь был поцарапать само темное полотно над головой, искрящее тысячами звёзд.
- Смиренно спокойный город никогда не способен раззадорить что-то в глубине души, - вдруг бросил он небрежно, размахивая рукой в такт словам. - Тебе не кажется, тыковка?
Взгляд ало-красных глаз мелькнул к спутнице, а уголки губ дрогнули в хитрой улыбке.
- Чрезмерное спокойствие вызывает в глубине души тоску.
Астарион фыркнул, слишком быстро меняясь в лице. В затем остановился, словно сражённый молнией. В его красных, мерцающих тревогой глазах, отражались шпили замка. Массивного. Огромного. Скалящего свои зубы и насмехающегося над ним до сих пор.
Сколько времени прошло?
Не так много, чтобы можно было унять свой гнев. Руки вампирского отродья вдруг заболели. Заныли. А от чего? Ах да! Он слишком сильно стиснул кулаки. Но палитра эмоций, полных недовольства, скрасила боль. Она была оправданная, истинная, правдивая. Стереть все, что было, забыть, убрать.
Он выдохнул. Скривил в недовольстве лицо.
- Душенька, напомни, что мы хотели сделать в городе?
Словно невзначай, его голос заискрился совершенно невинной простотой.