Пол Атрейдес никогда не убивал людей до этого затянувшегося момента. До того, как в его дом вошли враги. До того, как его отца убили.  До того, как его мать унизили и выбросили в открытую пустыню. Пол не убивал людей. Но теперь он не собирается останавливаться. Кровь уже пробилась и вовсе не за честь его матери или память отца, но за собственную жизнь. Путь начат. Прямо здесь, на этой песчаной земле. Пол просто не мог поступить иначе. Он хотел жить и отчаянно хотел отомстить, никто  не мог встать у него на пути.
Пол Атрейдес многому научился. Убивать. Слушать. Слышать. Понимать. Придётся стать кем-то другим, ведь Пол, которого он сам знал не стал бы убивать человека, попытался бы договориться, уйти от конфликта. В конце концов, среди местных у него врагов нет. И это не Харконнены, и это не солдаты барона, и эти люди никакого зла не сделали ни ему, ни его семье. Но фримены непреклонны. Хочешь стать таким же? Уважай традиции, следуй им. Изменись,  Пол.
Он знал об этом с самого начала. Черт возьми, он все это знал и сколько всего знает наперёд. Неизбежное, страшное как буря будущее, захватывающее все нутро одним своим существованием. Пол хотел бы все поменять, но ничего не может, бессильны перед тем, что просто случается.
Пустыня оставалась позади, впереди ждала пустыня. И ничего уже не было, кроме пустыни. В этом песке суть жизни и зерно смерти. У Пола кружилась голова от всего, что он прошёл и от всего, что его ждало впереди. Мать усердно следовала за ним по пятам, не отводила от него глаз, слушала его дыхание, почти что биение сердца. По любому его движению глаз и губ угадывала его мысли, и это раздражало. Она не понимала, что теперь Пол должен идти сам. Джессика дала ему все, что могла. Теперь его путь лежал в раскаленные пески Арракиса и в прохладные горные стены фрименов.
Ситч — место сбора в час беды, запомни это, Усул. Племя так назвало его, Стилгар подарил ему имя "Усул" — основание колонны. Пол не понимал, что за этим стоит. Он мог видеть далеко в будущее любого человека, но был слеп перед собственным носом. Задумываться о том, почему Стилгар назвал его Усулом у Пола времени не было, как и вообще на что бы то ни было. Поэтому все, что мог Пол  — это кивать, как дурачок и принимать подкидываемые судьбой фишки. Он разберётся с этим, так или иначе, Пол был уверен в этом. Иначе он не достигнет того, что видел так же ясно, как недовольное лицо матери перед собой сейчас.

— Ты находишь это забавным, Пол. — Даже не вопрос, сухая констатация факта.
Прикрыв рот защитной сеткой конденскостюма (хотя это не могло скрыть от Джессики усмешку Пола все равно), он улыбнулся и ответил:
— Я должен сказать да на вопрос, ответ которого тебе очевиден?
— Пол!
Как часто она стала повышать на него голос и призывать вернуться птенца в лоно уютного гнезда. Это означало только одно — Пол выбрался из гнезда. И дело было не в том, что Джессика  была этим недовольной,  нет, она никогда не была насеткой. Как и любая сестра Бинэ Гессерит, она попросту боялась потерять контроль.
Я не просто ее сын, я Квазац Хадерач. Возможно, сейчас больше он, чем Пол, которого она любила.
Джессике не нравилось имя Усул. Сколько всего оно сулило. Но это не единственное имя, которое он будет носить. Будет ещё одно. То, которое он возьмёт себе сам, когда придёт время. Каждое из этих имён принесут изменения  и ещё одну частичку, которую невозможно контролировать.
Когда-нибудь леди Джессика отвернется от него. И нет, этого не было в будущем так явно, как многое другое. Пол знал это наверняка, ведь его обучал старый-добрый ментат Суфир Хават.
Логика. Сухая. Страшная. Беспощадная. И правдивая.
Неизбежная.
Была и другая. Он видел спину Чани и она была не такой, как в его снах. Там тонкая фигура песчаного эльфа не была укутана в конденскостюм, она была перед пустыне будто бы невинным, чистым ангелом. В таком образе в пески ни один фримен в своём уме не вышел бы даже в закат. Пол практически доподлинно знал расположение родинок на её теле. И Пол шёл за ней, преследуя её тень во снах на Каладане и сейчас, на Яву.
Наступила ночь, лагерь ускориться и скоро сделал остановку в горе, чтобы пригубить воды и отдохнуть. Песок остывал, начинался фрименский день.
— Это называется "витать в облаках"  — сказал Пол матери, укладывая свои вещи на землю.
Это называется "витать в облаках", Монео. Кому принадлежал этот голос в голове? Так похож на его, но не его вовсе. Пол не видел, не знал, и от этого, растерялся.
— Пол, все нормально? — Теперь в стойком голосе матери он слышал нотки беспокойства.
— Называй его Усулом, женщина, — сухо скомандовал Стилгар, как бы не отвлекаясь при этом от своих дел, он раздавал воду всем в очереди.
Джессика не отреагировала. На языке пальцев она повторила свой вопрос, Пол ответил ей на боевом языке Атрейдесов, что все в порядке.
И заметил, что на эти едва заметные движения кистью смотрит Чани.
Точнее, она смотрит на подаренный ему её же руками нож-крис, всякий на поясе рядом с рукой Пола.
— Сколько нам ещё идти? — Пол спросил это у Чани, но ответил Стилгар:
— Ночь, днем мы будем у подножия ситча Табр, там ты примешь семью Джамиса.
— Эм... семью Джамиса?
— Ты убил его, теперь его жена станет твоей или женой, или служанкой, а его дети — твоими.
Он видел, как растерялась Джессика. О таких традициях Миссионария Протектива не знает? Он знал, что она сейчас попытается сказать, потому сказал первым:
— Если такова традиция, я позабочусь о них.
Он видел, как Стилгар  поднял на него оценивающий, полный скептического недоверия взгляд. Ты? Позаботишься о них? Ты всего лишь щенок, которого мы подобрали в песках...
— Мне это говорит мальчик, которого Джемис отказался принять в Племя или мужчина, который его за это убил?
Пол понимал, что от его ответа сейчас зависит  больше, чем кто-то может себе представить. В это  момент он не слышал эмоциональные позывы матери, он не смотрел на Чани. Только на наиба Стилгара. Пол полностью отключил себя от окружающего мира.
— Лисан-Аль-Гаиб говорит тебе это.
Стилгар грузно поднялся. Со стороны это могло выглядеть  двусмысленно, будто бы титан, поднимающийся, чтобы прихлопнуть жука.
— Возьми свою воду, Усул, путь будет долгий.
Сказал он и протянул ему маленькое колечко воды.